Один из важных теоретических аспектов ТФП (терапии, сфокусированной на переносе) — рассмотрение агрессии как самостоятельной движущей силы психики.
С эволюционной точки зрения агрессия (имеется ввиду в самом широком смысле, как эмоциональная мотивация, а не просто как насилие и физическая агрессия) своей функцией имеет защиту и отстаивание наших потребностей и, в конечном итоге, выживания. Поскольку пребывание в сообществе, спаривание и размножение — основа выживания, агрессия, по идее, должна помочь нам обеспечить эту возможность. В более человеческих терминах речь о внутренней системе мотиваций и о внутренней силе, которая помогает нам отстаивать и защищать свои интересы — потребности, безопасность, комфорт и желания, в том числе желание близости и контакта. При адекватном развитии именно это и происходит — агрессивные внутренние импульсы постепенно формируются в систему ассертивности и самозащиты, то есть самореализации и реагирования на внешние опасности. Как я уже писал в одном из более ранних постов про агрессию, она помогает нам, образно говоря, защитить потребности и чувства внутренней детской части.
Но при некоторых сложностях в раннем развитии агрессия может начать жить своей жизнью. Иначе говоря, внутренняя подсистема, отвечающая за всё это, как бы неполностью подключается к нашей уязвимой подсистеме привязанности и близости. В голове как бы остаётся островок агрессии, отрезанный от «большой суши» и существующий по своим законам джунглей. Поскольку в итоге психика в целом становится более-менее целостным явлением (за исключением тяжёлых случаев разного рода расстройств), с этого островка так или иначе могут доноситься разные, так сказать, «новости», которые просачиваются в наше сознание и во взаимодействие с миром. Да, мы всё еще можем рассматривать это как «отголоски» ранних попыток защищать себя ради восстановления контакта, ради безопасности, ради привязанности к родителям и т.д.
Но может случиться парадоксальная ситуация, где этот «остров» агрессии может быть достаточно большим и достаточно далёким от «большой суши» сознания, что, с одной стороны, долгое время живёт по своим законам джунглей, и, с другой стороны, может иногда «диктовать свою политику», как бы рекрутировать другие, соседние территории ради продвижения собственных интересов, не связанных напрямую с ЗАЩИТОЙ потребностей. А эта политика — про урвать побольше, занять территорию, победить, унизить и занять превосходящее положение в иерархии. Это как в тех книгах-и-сериалах, где какой-нибудь вероломный правитель вступает в союзы, чтобы в ответственный момент воткнуть нож в спину и забрать у своих теперь уже бывших союзников всё. Это пример того, как агрессия может полностью рекрутировать все остальные мотивации, что мы видим при тяжёлых формах патологического нарциссизма. Но происходить подобное, пусть и в очень мягкой, закамуфлированной, бессознательной форме, может с любым из нас.
Например, известна разница между тем, что называют эротическим переносом и эротизированным переносом. Эротический перенос — такая ситуация в отношениях с терапевтом, где пациент начинает вдруг испытывать к нему нежные чувства, влюблённость и заботу. Терапевт становится прекрасным и идеальным потенциальным партнёром-родителем, с которым прям-таки хочется соединиться. Здесь агрессивная тема как бы очень сильно уходит в фон, уступая место подсистеме привязанности и романтической любви.
Но эротизированный перенос — это нечто совсем другое. В нём политику партии диктует агрессивный слой, который, как мы помним, живёт по законам джунглей. Что это значит? Проще говоря, это значит, что выживает тот, кто сильнее. Выживает тот, кто может утвердить своё превосходство и контролировать территорию. Каждый вокруг — потенциальный враг, конкурент и супостат. Терапевт тоже, в этой ситуации, враг и супостат (на полностью бессознательном уровне). Поэтому его нужно победить, повергнуть, лишить власти или унизить, заставить занять подчинённое положение. И тогда на пользу этой мотивации может быть как бы «рекрутирована» система привязанности и любви. Это как бы такие нечестные переговоры, где сначала вывешивается белый флаг и заявляется готовность к дружбе-и-сотрудничеству, но, как только это принимается, это становится подтверждением более глубокого и фундаментального ожидания, что именно Другой всё это время нёс в себе враждебное намерение — подчинить, обмануть и заставить пойти на уступки.
То есть человек может демонстрировать доброжелательность, симпатию и влюблённость, но если на это ответят, это станет поражением терапевта и признанием его подлых намерений воспользоваться беспомощностью и беззащитностью, зависимостью и слабостью пациента ради удовлетворения своих потребностей.
Это хитрый аспект, который очень легко упустить, но который указывает, что иногда забота, любовь и привязанность могут быть рекрутированы агрессивной внутренней силой ради утверждения своей власти, силы и авторитета. А поскольку эти силы существуют как бы на разных этажах, до поры между ними практически не происходит сознательных пересечений. Мы можем как бы снова и снова делать что-то, что на сознательном уровне выглядит для нас дружелюбно, но совершенно не замечать при этом, что это дружелюбие в данный момент ТАКЖЕ может отражать политику той агрессивной скрытой стороны, которой сейчас наше дружелюбие вполне на руку, но которая тем самым добивается своих целей — власти, авторитета и контроля.
И этот аспект может завести в тупик терапевта, который исходит из того, что каждым из нас движет исключительно стремление к безопасной привязанности. Нами движет стремление к безопасной привязанности И стремление к власти и самоутверждению. Задача нашего раннего развития — привести эти силы в состояние баланса и интеграции, основанное, всё же, на мотивации из первой ветви — на стремлении к дружелюбному сотрудничеству, близости и доверии (что позволяет нашему виду выжить, в конечном итоге), но которое регулируется и в значительной степени окрашивается агрессивным внутренним стремлением продвигать свой жизненный проект, свои интересы и реализовывать себя.
И вот пока для нас не станут прозрачны и понятны эти «законы джунглей» внутри, мы можем долго ходить кругами, не понимая, почему наши стремления к контакту снова и снова натыкаются на разрушение.